Недавно опубликованная книга Габриэла Тупинамба несомненно представляет интерес не только для психоаналитиков, но и для всех, кто на широкой интеллектуальной сцене оказался затронут жизнью институций.
Такой же, если не больший, интерес вызывает программная составляющая этого знакового текста. Описав институциональную идеологию Лакановского психоанализа, Тупинамба вводит целый ряд предложений программного характера. Они получили свою сдержанную оценку в послесловии Александра Смулянского к самой книге. При этом, несмотря на то что текст Тупинамба пронизывает дух того, что Смулянский назвал летописью распада Лакановской институции, то есть ее завершением, в виде собирающей возможности предстает не летопись, а фиксация самого распада.
Там, где автором” Желания психоанализа” выносится целый ряд нововведений, призванных поправить дела идеологизированного психоаналитического сообщества, мы обнаруживаем, до какой степени этот конец все еще прочитывается в виде ослабления, бессилия, пускай и неявно заложенного самим Лаканом. Выправлению этого бесславного положения должны были бы послужить предложенные Тупинамба инициативы, например, реформация допуска в анализ как на место аналитика, так и на место анализанта. В этом смысле, сам автор, с одной стороны, обозначая зону упадка, и с другой, указывая на пути его преодоления, становится одновременно на место конца распада Лакановского сообщества (в виде того, кто Лакановскую идеологию наконец разоблачает) и сам же в это сообщество входит (как тот, кто мог бы своим предложением дела поправить). Таким образом, его собственный текст все еще относится к Лакановской эпохе психоанализа: размежевываясь с ее упадком, он вписывается в нее на реформаторских основаниях.
Похоже, что Тупинамба один из тех, кому удалось занять упомянутое место конца распада сообщества. В связи с концом метафизики Хайдеггер обозначает этот конец как "то место, в котором целокупность ее истории собирается в своей предельной возможности". Если это так, то, перефразируя Хайдеггера же, можно было бы спросить о будущей задаче психоанализа.
На данном этапе ближайшей задачей может быть названо открытие невозможности новой эпохи психоанализа. Условием данной невозможности является, напротив, сама возможность указания на эпоху, которая получает завершение в своей целокупности. Другими словами, конец начала распада лакановского сообщества, ставшего воплощением всех своих пределов в критической фиксации собственного упадка и необходимости на него повлиять, в свою очередь становится началом конца эпохи, которая в своем завершении может быть охвачена взглядом со всеми присущими ей провалами и реформами.
Место этого охватывающего, но все еще озадаченного летописью взгляда, открывает возможность обнаружения дополнительной позиции, которая была бы осведомленной и при этом незатронутой. Не затронутой не только историческими событиями институций, но и эсхатологическим тоном наблюдающего за ее крахом. Похоже, что именно этот наблюдатель на границе эпохи и становится ее последним представителем: сам его взгляд придает любым событиям характер летописи распада. Но не значит ли это, что он прикован к распаду способом, который сам распасться не может - последним, что все еще заставляет нас судить об эпохах и кризисах? В конце концов суждение от переживания здесь не отличимо, некоторые вещи только и существуют, пока будет тот, кто наблюдает за их крахом.
https://t.me/andrey_denisyuk/5 