Алиса без чудес

Уже давно не та Алиса, она давно сменила имидж милой анимэшницы из своей же сказки, теперь она выглядит гораздо старше и гораздо строже. Она другая и внутри и снаружи, закончилась сказка в жизни, а жизнь осталась. Красная королева- нудная начальница феминистка, которая ставит себя выше других и разочарована во всем и всеми. Мама- белая королева, которая появляется как добрая фея ненадолго, так чтоб подарить подарок и удалиться в свою счастливую жизнь. Дракон? А нет и не было никаких драконов, это убитое детство. Остались только кот и собака .
Шляпник? Что ж, был такой, странный, бесшабашный, был да отбыл восвояси вместе с сказкой.
Теперь у Алисы свой театр теней… Она вся в черном, но это не траурный марш, а реквием о сказке. Косуха и берцы, джинсы в обтяжку, на спине набита валькирия, а на устах ухмылка.

Любовь валькирии. Глава 5

Лучи рассвета осветили землю, знаменуя начало нового дня. Часовой отрубил в горн, воины начали собираться, ведь сегодня их ждет новая битва, о которой потом сложат байки. Конунг был давно одет и хмуро посматривал на небо, он ждал оттуда знамений. В нем теплилась надежда на жизнь, ведь именно сейчас как никогда он ощущал ее вкус.
Отряд валькирий ждал распоряжений Одина, они готовы были к вылету.
Конунг повел своих воинов воевать с саксами в очередной раз, но теперь ему хотелось чтоб и у них был Бог который не желает войн, Бог, который может все простить и быть милосердным.
Воины сошли с кораблей и начали сообщать о своем прибытии шумом и поджиганием ближайших домов. Но на этот раз саксы их уже ожидали и вместо обычных сельчан с хозяйственной утварью их встретили воины с мечами, а сельчане толпились возле развивающегося знамя, где красовался дракон.
Но боевой дух викингов нельзя было сломать ничем. Началась битва, молоты ломали кости, щиты саксов, а их клинки рассекали плоть викингов, снова слышны звуки битвы, агонии. Снова земля напьется человеческой крови, снова будут гореть костры не только вместе с дарами в честь Самайна, но и человеческие жизни будут даром богам.
Валькириям был дан приказ отправляться туда и Годукк повела свой отряд. Они летели над морем в самых облаках, пока не услышали зов битвы. И тут Годукк узнала тот самый парус с Рарогом и поняла, что ее любимый здесь где-то в самой гуще и что ей снова придется его спасать, но не догадывалась какой ценой. Отдав приказы своим воительницам, она поспешила туда, где конунг бился с двумя воинами-мечниками, сам он тоже был с мечем, но раны давали о себе знать, он не мог дать им отпор, а только сдерживал их натиск и оборонялся, к ним спешил, и сакс на коне размахивая на скаку мечем. Годукк подоспела вовремя, она успела отразить атаку пешего мечника, и голова Рарога осталась на плечах, но конный мечник осек ей крыло и она упала. Вслед за ней на землю упал потерявший равновесие и конный мечник, она не раздумывая пронзила его мечем перекатившись на бок. Тот кто заносил меч над головой Рагога, сам лишился ее , но со вторым мечником Рарог продолжил битву, а саксы нападали на него и уводили подальше от Годукк. Спустившиеся валькирии в след за предводительницей решили не отбирать у нее втрое крыло, одна просто воткнула в него свое копье, а вторая оглушила ее. Они знали , что наказание за это будет суровы , но лишить жизни Годукк они не могли. Одна склонившись над ней пообещала за ней присмотреть, но Годукк ее не слышала .
Наконец битва закончилась. Души воинов погибших валькирии забрали в Вальхаллу, но Рарога среди них все же не нашлось. Теперь князьям и новоиспечённым конунгам решать , что делать с пленными. Один будет вершить судьбы своих дочерей и раненых воинов.

Любовь валькирии. Глава 4.

На своем вечном троне восседал Один, он был отрешен, глаза закрыты, ведь его разум блуждал по миру , его глазами и ушами были два верных ворона- часть его самого. Все должно войти в колею, где природа засыпает, скоро будет Самайн, последний урожай будет убран, последняя битва совершена, будут гореть костры и повсюду будет волшба.
Сознание Одина решило отыскать Гондукк, ведь он все таки беспокоился о ней, да и валькирии как-то начали сторониться своего отца.
Два ворона полетели к фьорду, туда где Годукк и Рарог упивались обществом друг друга при Луне.
Он увидел наконец огонь в глазах своей дочери, но огонь не тот, который разжигает битва, а тот который порождает сильнейшее из чувств, и этот же огонь горел в глазах мужчины сидевшего рядом с ней.
Один открыл глаза, он знал, что наказать следует их обоих, а значит только семя воны вновь посеянное на земле должно прорасти в ближайшее время, до наступления Самайна. Под парусом пойдут соратники Рарога, а она будет бессильна как-то повлиять на события, да и на исход, он уж об этом позаботится.
И вот уже плывут корабли за славой и наживой, холодный ветер надувает парус с изображением огненной птицы, да эти корабли несут смерть, в том числе и возлюбленному валькирии.
Один призвал ближайших сестер и помощниц Годукк и приказал обрубать ей крылья если та попытается спасти Рарога, ведь он должен был умереть, а если выживает тот, кто не угоден богам, то платит тот, кто спасает его.
Корабли стали возле фьорда и на берег сошли соратники и воины Рарога, разожгли костры.
На шум вышел хромая и сам Рарог, он был крайне удивлен увидев своих соратников, но был рад их видеть. Воины шумно приветствовали конунга, поднесли ему рог и начался пир.
В это вечер он не ждал свою валькирию, он знал, она сегодня вечером не спустится, а завтра на рассвете он поведет своих воинов на встречу славе, не зная вернется ли он сам после очередной битвы.
Годукк вместе с другими валькириями готовились сопровождать воинов в битве, но она не знала, что ей уготовано самим отцом.

Любовь валькирии. Глава 3.

Прежняя жизнь с отзвуком битв, но уже не в сердце, а набатом в голове находила отзвук. Сердце больше не билось в такт песням, которые звучали во славу Одина и битв, не влекла Вальхалла рассказами бравых воинов и пирами. Единственное место которое ее влекло с необыкновенной силой фьорд, на берегу которого она проводила свои вечера в забвении.
Одина волновали такие уединения дочери, но она все же оставалась предводительницей валькирий и не теряла ни разума , ни пыла в битве, но огня в глазах уже не было.
Наконец произошло то, чего она так ждала. На берег фьорда не твердой поступью шел тот самый воин. Увидев ее он сначала приостановился, но потом пошел ей на встречу, а она стояла и смотрела на него не в силах пошевелиться.
Луна была такой яркой, а ночь светлой, даже море было тихим, как буд то прислушивалось к ним двоим, выжидало чего-то.
Он подошел к ней в плотную и наконец заглянул в ее глаза. Он их узнал, те самые глаза, которые смотрели на него на поле брани, те самые глаза монофлерного меда с янтарным отблеском. Но крылья за спиной у этой девушки смутили , в нерешительности он застыл с немым вопросом в глазах.
Гондукк протянула к его щеке свою руку , он не попытался отстраниться, ее прикосновения были нежными как буд то она гладила весенний цветок и рука ее дрожала. Воин поймал на своей щеке ее руку и прижал к своим губам, притянул ее к себе, обнял.
Они сидели на берегу под холодным светом звезд, но с огнем в груди.
Он понимал, что на волоков он уже будет смотреть иначе, ведь они любимцы той, кого он смог полюбить. Она понимала, что имя Рарог будет греть ее всегда.

Могла бы быть другой

Отблески света на рыбке золотой…
И вечер тёмный и какой-то злой.
И мнится мне порой,
Что я могла бы быть другой.
Не предрекать чужие судьбы
Видя их как мираж в пустыне караваны.
Не грезить ни во сне, ни на яву,
А просто гнать за горизонт Яву.
Путь бы рычал только мотор.
И ветер свистел как хулиган иль вор.
Но нет, куда уж там…
Жизнь в стихах и по строфам.