МЫ ВОЗВРАЩАЛИСЬ

Мы возвращались из злого, туманного ниоткуда
с обожжёнными клювами,
спотыкаясь на полупрозрачных лапах.

И мир был многообещающе-неприветливым,
как простуда
времён начала двадцатых.

Торжественное химическое спокойствие.
Мысли были так далеки.
Крошилась реальность,
у нас ещё оставался порох.

Мне было плевать, что всё меньше людей
читает мои стихи.
Ты загадочно улыбалась мне
с монитора.

(2020)

На этих выходных существую в Петрозаводске на литературном форуме [club225464772|«это знак!»] в Институте Филологии.

27.04, суббота
- читаю лекцию «Проблема белого листа» (13:00)
- открытая встреча с читателями (15:50)

28.04, воскресенье
- читаю лекцию «История одного писателя» (13:00)

Те, с кем ты нюхал, уходят по одному
ногами вперёд
из съёмных и скромных норок,
из окон хрущёвок,
неоновых новостроек
застигнутые врасплох предательским мартом.

В поисках схронов,
на кóрах и рассинхронах
с пережевавшим их лесопарком.

Переживавшим за них браткáм,
докторам, сержантам
оставив старость, печаль
и ложью сшитые крылышки.
Пусть пальцы в стигматы вложит
стигматизировавший,
но каждому чистому —
сохранить ни пера, ни пуха.

Те, с кем ты нюхал, лежат в могилах,
те, с кем ты нюхал,
усохли в голенький мох,
в беззубый липовый мёд.
Даже та сероглазая девочка, даже тот
однополый танцор, телесный, как саламандра.
Здесь город и вторник, трезвая бледность кадра.
Бог или совесть,
кто ж разберёт с утра.

Но ещё один день,
ещё один непроглядный бой,
ещё один пух и прах, просвечивая и горя.

Те, с кем ты нюхал,
присматривают за тобой
из вечного ноября.

(2024)

МОЛИТВА

Бежал и бежал, дыхание не берёг.
Снижал болевой порог.
От лакомого ножа до нательных строк.
Весна — не порок, истерика — не порок.
Закончится всё в постели да поперёк.
Ты знал это наперёд.

Был плох, да не сдох. Усвоил то как урок.
Бескровно сошёл
с кривых скоростных дорог.
Голодная простынь, выдох на потолок.
Холодный межзвёздный
выдох на потолок.

Вот бог, вот порог.
Вот пыль и её пророк.
Малиновый рот.
Молитва наоборот.

(2019)

Неспеша плыть по коже одной
и по коже других, будто нож или рот.
И стоять невозможной весной,
проливаясь навзрыд у Московских ворот.
Не моргая, смотреть на сияющий вход
в самый чистый беспомощный ад.
Никого не любить и не ждать никого,
не любить никого и не ждать.

И в голодное время плевать неокурком
невыкуренного дня.
Те, кто могут, наверное, сразу найдут
поизысканнее меня.
На шершавом горбу с непроглядной виной,
с автоматом в узкой руке,
я иду, и танцует звезда надо мною
под музыку вдалеке.

(2024)