Надо запомнить этот вечер, где все про нас что-то говорят. У их фраз призрачная вечность, прозрачно-слабый яд, что не просто не отравиться — даже не стать частью их блеющих стад. То есть никакого шанса быть инфицированным.

Нужно запомнить этот заполненный ртами квадрат бара, где обсуждают, что и когда я кому писала, где и с кем ты оставался до. Они тебе говорят что-то про меня, а я устало посылаю сигналы, что мне всё равно. И это единственные сигналы, на которые ты реагируешь.

Необходимо расчистить кладбище памятных мне лиц — с каждым из них я смотрела на небо Аустерлица, но они выбирали копии и молву. «Если меня распнут на кресте словесных спиц, ты придешь?» — «Я приду».

Давай запомним сумасшедший панковский трек вместо едкости этих эго-калек, случайных коллег по событию, что нас перекроит. Их духовные скрепы крепнут, переживая sound-дефицит. Мы оставим всё, сказанное их голосами.

Это пустое место свято, ибо заполнено только нами.

Моему [id29651981|светлому другу]

Человеческий мир — прогорклое молоко Вселенной,
поднятое на поверхность воздухом и морской пеной,
пахнущее кровью, шипящее кричащим звуком.
Убаюкай его, мой друг, протяни руку,
как коту, случайно забредшему в дом в лесу.

Не срывайся на просьбу про мёд и книгу — «Я принесу»,
останься здесь в тишине напротив.

— Где тó Слово, что было в начале?
— Оно в блокноте.

Заброшенный дом — вырванный лист из альбома.
Завтра будет день, но не будет новым.
Серый город возвышается, как горгулья.

— Я хотел бы спасти тебя. Но смогу ли я?

Где-то есть пик, острие планеты, равное шпаге.
Ты разводишь огонь в очаге
и разводишь его на бумаге
в самой проклятой из локаций этой страны.

Но когда спросишь, кто останется благословенным,
я, не дрогнув, отвечу:
«Ты».

[club58933632|Ju Step]

Дальше жизнь — железнее лома,
вставленного вместо позвонка.
Я выхожу из дома,
и луна надо мной высока,
такая, что выть, как волку
в одиноких зеленых лесах.

Жизнь, как путник избитый — с толку
сбитый однажды и навсегда.
Жизнь — и звучит проклято,
и стучит ветром в окно.

Ничего не нужно. Всё взято.
И неважно, что будет дано.
Вот сестра говорит: «Неважно,
будет ли смысл. Живи».

Если слово — оплата,
в нем ничего от любви.
Если люди — награда,
в них ничего от любви.

Нет, ничего не надо.
Только дышать и идти.

Что мне сделать с тем, что я Вертер, и как он - заведомо мёртв? На камине поблескивают дуэльные пистолеты. Словно солнце, над крышей восходит лето, я хотела бы верить, что это последний его полёт. Этот год, в сущности, такой же самоубийца, не сносящий боли сломанного крыла.

Вертер смог выйти из комнаты и застрелиться.
Как ты думаешь, я бы смогла?