ЧИТАЕМ, ЛЮБИТЕЛИ ЛИНГВИСТИКИ И ЭТИМОЛОГИИ!!!
(выложу ещё раз, пускай висит)

Александр Михаленко и Марина Колесниченко представляют вниманию публики свою книгу «Диалог о словах и языке».

О ФОНЕТИЧЕСКИХ НЕРЕГУЛЯРНОСТЯХ (ЧАСТЬ 3)
(из "Диалога")

М.К. Вдруг возник вопрос. Как объясняется тот факт, что русское числительное девять совершенно не похоже на европейские аналоги: итальянское nove, немецкое neun, английское nine? Ведь числительные индоевропейских языков родственны.

А.М. Это довольно интересный случай нерегулярного изменения. Русское девять, украинское дев'ять, болгарское девет, сербохорватское девет, словенское devet, словацкое deväť, чешское devět, польское dziewięć происходят из праславянского *devętь. Латинское novem (откуда французское neuf, итальянское nove, испанское nueve, португальское nove), древнегреческое ἐννέα (ennéa), санскритское नवन् (návan), персидское نه (noh), а также английское nine, немецкое neun, нидерландское negen происходят в конечном счёте от праиндоевропейского числительного *h₁néwn̥ «девять». Что могло случиться такого, что праиндоевропейское *h₁néwn̥ превратилось в праславянское *devętь?

М.К. Ты переадресовал мне мой же вопрос. Ладно, начну с очевидного. Наверное, раньше было *nevętь, а потом стало *devętь. Просто *n перешёл в *d, хотя в таблице соответствий ничего такого и в помине нет. И ты сам сказал, что это «интересный случай нерегулярного изменения».

А.М. А почему случился нерегулярный переход *n →*d?

М.К. Может, это диссимиляция? Фонема *n перешла в *d, так как далее идёт глухой *t, близкий по звучанию.

А.М. Это очень хорошее предположение. Возможно, что это на самом деле диссимиляция. Но есть и другая версия. Это может быть и ассимиляция, только в данном случае происходит уподобление следующему по ряду числительному *desętь «десять», которое также начинается на *d (от праиндоевропейского *déḱm̥ «десять»; ср. древнегреческое δέκα, déka, латинское decem, санскритское दश, dáśa, древнеирландское deich и т. д.). Такое изменение произошло, вероятно, довольно давно, поскольку латышское deviņi «девять» и литовское devyni «девять» также начинаются на d, хотя древнепрусское числительное newīnjai, ближайшее к названным балтийским когнатам, начинается на n.

Есть и другие интересные нерегулярности в числительных индоевропейских языков. Например, прагерманское числительное *fedwōr «четыре» (английское four, немецкое vier, нидерландское vier, исландское fjórir), происходящее от праиндоевропейского *kʷetwóres «четыре» (ср. латинское quattuor, древнегреческое τέσσαρες, téssares, санскритское चतुर्, catur, персидское چهار, čahâr, русское четыре, литовское keturi и т. д.), приобрело начальный *f под влиянием следующего числительного *fimf «пять» (английское five, немецкое fünf, нидерландское vijf, исландское fimm), которое происходит из праиндоевропейского *pénkʷe «пять» (древнегреческое πέντε, pénte, санскритское पञ्चन्, páñcan, персидское پنج, panj, русское пять, литовское penki и т. д.). Если заглянешь в таблицу фонетических соответствий, то убедишься, что праиндоевропейский *kʷ никогда не даёт в германских языках *f, поэтому такой переход объясняют ассимиляцией по ряду.

М.К. У меня всё новые и новые вопросы возникают по поводу числительных. Почему русское числительное восемь так сильно отличается от итальянского otto, английского eight или немецкого acht? Числительные в европейских языках я ещё могу назвать родственными, но вот русское восемь с начальным в и всем остальным как-то мало вписывается. Здесь есть нерегулярности?

А.М. Нет, это уже вполне регулярное фонетическое явление – возникновение протетического *v. Праиндоевропейское числительное *oḱtṓw «восемь» даёт латинское octō (откуда французское huit, итальянское otto, испанское ocho, португальское oito), древнегреческое ὀκτώ (oktṓ), санскритское अष्ट (aṣṭa), персидское هشت (hašt), а также английское eight, немецкое acht, нидерландское acht, исландское átta и т. д. В праславянском по всем правилам фонетики должно было существовать числительное *osmь, но так вышло, что в некоторых языках оно приобрело начальный *v (русское восемь, украинское вісім, а также нижнелужицкое wósym и верхнелужицкое wosom, wósom), а в других нет (старославянское осмь, болгарское осем, сербохорватское осам, словенское osem, чешское osm, словацкое osem, польское osiem).

Протетические согласные *v и *j появились в ряде славянских языков и диалектов перед определёнными гласными. Например, появление *v перед начальными гласными *o или *u наблюдается обычно только в украинском, белорусском, лужицких языках, а также в некоторых русских, польских и чешских диалектах. Могут встречаться некоторые исключения, но они всегда объяснимы.

Так, русское слово огонь, болгарское огън, чешское oheň, польское ogień (из праславянского * ogňь «огонь», далее от праиндоевропейского *h₁n̥gʷnis «огонь»; ср. латинское ignis «огонь», санскритское अग्नि, agní «огонь», литовское ugnis «огонь») соответствуют украинскому вогонь, верхне- и нижнелужицкому wogeń; русское овца, болгарское овца, чешское ovce, польское owca (из праславянского *ovьca «овца», далее от *h₂ówis «овца»; ср. латинское ovis «овца», древнегреческое ὄϊς, óïs «овца», санскритское अवि, ávi «овца», литовское avis «овца») соответствует украинскому вівця, нижнелужицкому wójca, верхнелужицкому wowca; русское ухо, болгарское ухо, чешское ucho, польское ucho (из праславянского *uxo, далее от *h₂ṓws «ухо»; ср. латинское auris «ухо», древнегреческое οὖς, oûs «ухо», литовское ausis «ухо») соответствуют украинскому вухо, белорусскому вуха, нижне- и верхнелужицкому wucho.

Перед носовым *ǫ протетический *v встречается ещё чаще. Например, русское слово уголь, сербское угаљ, словацкое uhlie и чешское uhlí (из праславянского *ǫglь «уголь», далее от *h₁óngʷl̥ «уголь»; ср. санскритское अङ्गार, áṅgāra «уголь», литовское anglis «уголь») соответствуют украинскому вугілля, белорусскому вугаль, болгарскому въглища и польскому węgiel.

Протетический *j ты могла наблюдать в потомках праславянского местоимения *jazъ «я», которое также можно реконструировать как *azъ (до появления протетического *j). Здесь только старославянское азъ и болгарское аз не имеют протетического согласного. Всё же перед начальным *a протетический *j встречается почти всегда. Например, русское яблоко, украинское яблуко, болгарское ябълка, сербское јабука, словенское jabolko, словацкое jablko, чешское jablko, польское jabłko, нижне- и верхнелужицкое jabłuko имеют протетический *j; для праславянского реконструируется слово *ablъko, далее происходящее из праиндоевропейского *h₂ébōl «яблоко» (ср. английское apple «яблоко», немецкое Apfel «яблоко», валлийское afal «яблоко», литовское obuolys «яблоко»).

М.К. Позволю себе задать ещё один вопрос по конкретному слову, которое меня очень интересует. Когда мы рассматривали списки базисной лексики, ты сказал, что русское слово язык родственно литовскому liežuvis «язык», немецкому Zunge «язык» и французскому langue «язык» (отсюда же, надо полагать, происходит и английское language «язык»). Ты обещал, что объяснишь мне, почему они так отличаются, но при этом считаются родственными. Регулярно или нерегулярно в них то изменение, последствия которого мы наблюдаем?

А.М. Раз обещал, то объясню. Здесь мы можем снова говорить об уподоблении, но оно ещё более странное, чем в русском слове девять, о котором мы говорили чуть выше.

Английское слово language «язык», действительно, было заимствовано из французского language «язык», которое было унаследовано из вульгарной латыни (форма linguāticum). В латинском языке в значении «язык» выступало слово lingua (отсюда также итальянское lingua, испанское lengua, португальское língua – все в значении «язык»), которое в древней латыни начиналось на d, то есть имело вид * dingua, а в праиталийском – * denɣwā. Лингвисты объясняют замену d на l влиянием глагола lingō «лизать». Иными словами, римляне в какой-то момент решили называть язык «лизыком», и так появилась новая форма слова.

«Латинский случай» не является уникальным. Литовское слово liežuvis «язык» приобрело начальный l под влиянием глагола liežti «лизать». Современное армянское слово լեզու (lezu) «язык» также в древний период приобрело свой настоящий вид под влиянием глагола լիզեմ (lizem) «лизать».

Для праиндоевропейского языка реконструируется слово * dnǵʰwéh₂s «язык», к которой возводят уже названное мной древнее латинское слово lingua, литовское liežuvis, армянское լեզու (lezu), а также праславянское *językъ (откуда русское язык, болгарское език, сербохорватское језик, чешское jazyk, польское język – все в значении «язык»), прагерманское *tungǭ (английское tongue, немецкое Zunge, нидерландское tong, древнескандинавское tunga – все в значении «язык») и многие другие слова.

М.К. До чего же, оказывается, сложна работа этимолога. Мне казалось, что всё решает одна табличка, а в итоге выясняется, что нужно учитывать ещё множество различных нерегулярностей, которые встречаются сплошь и рядом. Тезис о том, что фонетические законы не знают исключений, очевидно, в корне неверен. Исключений этих уйма.

А.М. Да, нужно учитывать и такие явления в языке. Ассимиляция, диссимиляция, метатеза, элизия, эпентеза и другие нерегулярности затемняют этимологию, поэтому лингвист Юрий Владимирович Откупщиков называл их «врагами этимолога». Но если знать о таких явлениях, уметь их обнаруживать и объяснять, то всё равно можно установить верную этимологию слова.

Нерегулярные изменения на самом деле затрагивают лишь незначительную часть лексики. Значительный массив слов подчиняется фонетическим законам, в них всё регулярно. Поэтому говорить о том, что фонетические законы не работают, что они выдуманы лингвистами, а фонемы на самом деле ведут себя непредсказуемо (это любимый тезис лингвофриков), нет никаких оснований. Следует признать, что фонетические законы – это реальный факт, но нельзя забывать, что всегда существует небольшой процент исключений из этих законов.

МУЗЕЙ И МАВЗОЛЕЙ

Здравствуйте, дорогие подписчики ИЭ! Сегодня у нас новый тест, чтобы протестировать свою этимологическую чуйку. Есть два замечательных слова, очень похожих друг на друга слова: музей и мавзолей. Наверняка многие из вас знают, что всё это греческие слова, но не являются ли они родственными на каких-то иных глубинах? Давайте выясним...

Итак, ваша задача проста. Выбрать свой вариант ответа в опроснике и затем свериться с правильным ответом в скрытом комментарии. Но только не наоборот! Всё ясно? Тогда поехали!

СПОР О ЛОРДАХ И РЫЦАРЯХ

В комментариях к одному из репостов в ИЭ на днях возник небольшой спор о происхождении слова lord в английском языке, который я позволил себе вынести в отдельный пост.

Некто Евгений Гаврилин пишет о слове lord следующее: "Предполагаю, что древнеанглийская форма могла быть просто заимствованием из венгерского: lovag - рыцарь, lovas - конный, кавалерийский; всадник, наездник. От слова ló - конь, лошадь". На мой полушутливый ответ "И как же так могло случиться..." Евгений любезно ответил мне следующее: "Александр, попробуйте конкретизировать свой вопрос. Все-таки в других ситуациях вы пишете более четко. Исторически вас что-то смущает или лингвистически?" "И то и другое, - ответил я. - Ни фонетически, ни исторически это не может быть достоверным". Казалось бы, о чём тут ещё спорить. Евгений, однако, решил поделиться с нами своей аргументацией: "Александр, и то, и другое может быть достоверным. Я опущу доказательства о том, что гунны, авары и венгры имеют преемственность историческую и лингвистическую (слишком долго доказывать многие очевидные вещи). Со словом lord из lovag - нормальный пример ротацизма в германских языках (без меня знаете). Кроме того, в венгерском: lovarseny - скачки, lovarda - манеж (конный), lovartiszt - офицер кавалерии. Авары (они же обры, кабары и т.д.) легко находят этимологию в слове habarus - военный. Возможна связь со словом csavarogni - бродить, скитаться. Многие военные термины в славянских и германских языках также находят исходную этимологию в венгерском: хоругвий, хорунжий, дружинник, herr, хоробры, варинги и т.д. Александр, вы уж простите великодушно, но у меня вопрос: откуда такая уверенность это не может быть достоверным?"

Что ж, уважаемый Евгений Гаврилин, давайте поанализируем ситуацию с точки зрения истории и этимологии, сопоставим наши аргументы. Сразу оговорюсь, это не тот случай, который вообще стоило бы разбирать так подробно - всё более чем очевидно, но, раз уж спор завязался, не упущу шанса ещё раз продемонстрировать, как следует проводить этимологический анализ, отличать неправдоподобные гипотезы от правдоподобных версий.

Могли ли венгерское lovag "рыцарь" (от ló "лошадь") стать английским lord "лорд"? Сперва посмотрим на семантическую сторону вопроса. Лорд - это не рыцарь в привычном нам смысле этого слова. Это не "конник", который бросается в атаку по зову своего сеньора. Лорды - это прежде всего землевладельцы, несущие различные феодальные повинности в пользу короля, в том числе и военную службу. Однако лорды чётко противопоставлялись мелким и средней руки конным рыцарям (knight) по знатности и достоинству. В более поздние века рыцарями стали называть едва ли не всё феодальное сословие, но в логике средних веков всё было иначе. Может ли это служить аргументом против того, что lord не происходит от венгерского lovag? Строго говоря, нет, поскольку семантика очень подвижна, однако сия нестыковка должна, как минимум, настраивать нас против такой версии.

Да, кстати, немного расскажу о слове рыцарь и его эквивалентах в других языках. Оно действительно зачастую связано с идеей "езды верхом" или "лошади". Русское слово рыцарь, а также украинское лицар, болгарское рицар, чешское rytíř, польское rycerz и некоторые другие славянские названия происходят из средненемецкого ritter, riter (ср. современные немецкие слова Ritter "рыцарь" и Reiter "всадник, наездник", от родственного глагола reiten "ездить верхом"). Того же происхождения нидерландское ridder (вероятно, оно и было заимствовано в немецкий в средние века), датское ridder, норвежское ridder, шведское riddare, исландское riddari, а также литовское riteris, финское ritari и эстонское rüütel. Известно, что итальянское cavaliere, французское chevalier, испанское caballero, португальское cavaleiro, каталанское cavaller восходят к латинскому caballārius "всадник", от caballus "лошадь". "Лошадиная" семантика обнаруживается в латинском eques, греческом ιππότης, баскском zaldun, валлийском marchog. И венгерское слово lovag было порождено венграми в той же логике.

Далее давайте поглядим на лингвоисторический контекст. Взаимодействовали ли венгры с англичанами? Да, разумеется, точечные контакты быть могли. Европа бурлила и кипела. О средневековой Венгрии кое-что знали и в Англии, хотя мало интересовались делами этого далёкого региона. Для полноценных культурных контактов обычно нужны такие условия, как соседство, войны, торговый обмен, династические или дипломатические связи. Но между Англией и Венгрией на рубеже раннего и высокого средневековья таких связей практически и не было. Что и когда заимствовали англоговорящие у венгров? Есть кое-какие заимствования, но поздние и в основном относящиеся к культурной лексике: barack (напиток), goulash, halaszle, langos, paprikash (названия блюд), csardas (название народного танца), tárogató (название музыкального инструмента), forint и fillér (денежные единицы), furmint, hárslevelű (сорт винограда), hajduk (гайдук - повстанец) и подобные им. Гораздо больше венгерский язык ухватил из других языков (в особенности славянских и тюркских), чем передал своего. И как же при всём этом венгры умудрились дать английскому языку такое важное для английской же культуры слово, как lord? Ума не приложу, при каких обстоятельствах такое могло произойти.

И вот тут настало время достать свой первый козырь - лингвистику. Произвести из lovag слово lord, даже ссылаясь на некий ротацизм, довольно проблематично фонетически. Ротацизм - это явление не всегда избирательное, и если он имел место в данном случае, то где другие примеры такого рода? Взрывной согласный в редких случаях подвергался такому процессу. Это в основном альвеолярные [t] и [d], которые ротацируются в интервокальной позиции в некоторых вариантах английского. А случай у нас не тот, ибо после [r/ɹ] сразу следует [d]. В других позициях такое могло происходить разве что в романских языках. Если же вы имеете в виду булгарский тип ротацизма, то его вы сюда не приплетёте, ибо это уже сугубо тюркская история. И вообще... Откуда взялась тогда эта самая [d]? Из производных, типа lovarda "манеж"? Ещё менее правдоподобно.

Утверждать, что слова типа "хоругвь, хорунжий, дружинник, herr, хоробры, варинги" вышли из той же венгерской обоймы, - это как-то опрометчиво. Происхождение этих слов очень различное: хоругвь - исконное в русском языке слово (с вероятным готским или монгольским бэкграундом), хорунжий - родственное первому заимствование из польского chorąży; дружинник - от дружина, далее связано с русским друг, которое в славянских языках исконно; herr - это вы имеете в виду древнескандинавское herr "войско" или немецкое Herr "господин"? - они тоже разного происхождения; хоробрый - исконное слово; варяги - от древнескандинавского væringi. И это не просто сопоставление по похожести или вероятности попадания в язык через контакты. За этими этимологиями стоит работа учёных мужей, которые писали целые словари, прорабатываемые и перерабатываемые последующими поколениями лингвистов и этимологов. Многое можно (и иногда даже нужно) ставить под сомнение в этимологических словарях, но ставить на одну плоскость словарные версии, причёсанные и прилизанные во всех смыслах, и свои версии, навеянные внешним сходством и отдалёнными намёками в семантике, не следует. Более того, такие масштабные отнесения целой группы слов с относительно хорошо проработанными этимологиями к венгерскому напоминают мне споры с товарищами РАдетелями славяно-АРийской истории или некоторыми армянскими псевдолингвистами, которые хорошо могут объяснить весь древнегреческий и латынь, а также русский и английский по материалам своего языка. Этот род любительства нам уже хорошо известен.

Теперь об аргументах в пользу официальной версии происхождения слова lord. История слов довольно легко устанавливается по письменным источникам, которых в английском, слава богу, хватает. И если мы посмотрим на слово lord в ретроспективе, то увидим, как оно изменялось с течением времени. Формы типа lord, lorde фиксируются в источниках с XV века, ещё пару веков назад можно обнаружить формы типа lowerd, louerd, loverd, laverd, laford и т. д. Отсутствие чётких правил письма в этот период истории языка, стилистические и диалектные различия дают нам такую массу примеров написания одного слова, но все они хорошо встраиваются в общую цепочку трансформации (упрощения) слова lord. Параллельно с упрощением формы слова происходит и приобретение им новых значений: "господин, владыка, повелитель"; "господь бог" (the Lord); "лорд, пэр; член палаты лордов"; "лорд (почётный титул сына пэра, не дающий права быть членом палаты лордов)"; "лорд (в наименованиях некоторых высоких постов)"; "милорд (обращение к лордам и к судьям Высокого суда правосудия во время судебного заседания)"; "ваше преосвященство (титулование епископов); ваше высокопреосвященство (титулование архиепископов)". В современном английском найдётся ещё порядочно сленговых и шутливых значений этого слова.

Одно из самых ранних (но далеко не самое раннее) письменных свидетельств использования этого слова мы встречаем в англосаксонской поэме "Беовульф" - в форме hlāford; список поэмы, сохранившийся до наших дней, датируется XI веком - в это время венгры из кочевников только превращаются в оседлый народ и подвергаются колоссальному цивилизационному влиянию своих соседей. Древнеанглийское слово hlāford уже мало похоже на венгерское lovag, да ведь? Это самое hlāford в свою очередь происходит от hlāfweard, сложенного из основ hlāf "хлеб" и weard "страж, хранитель", то есть лорд - это "хранитель хлеба". По версии авторов второго издания Оксфордского словаря, этот титул мог зародиться задолго до переселения части германских племён в Британию и был связан с правом и обязанностью германских племенных вождей хранить запасы хлеба для раздачи своим людям. Как могло звучать это слово в прагерманском, вы можете посмотреть в том самом репосте, из-за которого я так долго строчу этот текст.

Ещё одним подтверждением "хлебной" версии может служить существование в том же древнеанглийском языке таких слов, как hlāfǣta "едок хлеба" - он же "слуга лорда" и hlǣfdīġe "хлебомесительнца" - она же "жена лорда", она же "леди" (этот титул применялся довольно широко, по отношению почти к любой знатной даме). Вся эта святая троица и её внутренняя форма у этимологов вообще не вызывает сомнений. А вот венгерская версия сюда не очень встраивается.

Итак, подытожим. Венгры не могли дать англичанам слова lord, потому что: 1) оно древнее, чем сама Венгрия; 2) венгры не имели никакого влияния на английский язык и почти ничего ему не дали; 3) лингвистически связать lovag и lord крайне затруднительно; 4) история слова прослеживается на добрую тысячу лет, и такой умозрительной версии его происхождения нам не требуется.

Надеюсь, мой ответ был достаточно полон и вежлив.