Выбери дорогу и иди по ней

Ребята! В это крайне странное время пришла вот какая мысль: так как у меня есть вы, моя аудитория, значит я могу поделиться с вами своими мыслями и попробовать что-то изменить в лучшую сторону. Если что-то из моих слов изменит в этом коллективном бессознательном, несущемся в ад - значит моя цель будет достигнута, и в меру своих сил всё станет пусть и немного, но лучше.

Для многих путём разрядки становится литания "нет войне" в самых разных её формах - подобные вещи хоть и являются очевидными даже для детей и казалось бы не нуждаются в оспаривании, всё же вы, друзья мои, люди взрослые, а значит о вещах можно поговорить более конкретно. И сейчас есть огромное количество паникующих людей, чью позицию можно сформировать примерно следующим образом: "если ты не паникуешь вместе с нами и не поддаёшься на затягивающее чувство тревоги, то ты против нас". Поддаваться только лишь на эмоции - дело чреватое, а так как у нас всё же есть разум, стоит обратиться к нему и повторять уже свою литанию: какими бы ни были ваши убеждения, не позволяйте никому поставить под сомнение вашу жизненно важную бодрость духа, не поддавайтесь на упаднические настроения. Соблазн посыпать голову пеплом велик - но трезвость оценки ситуации не равно безразличие. Напротив, убеждён, что именно люди с холодной головой могут дать миру гораздо больше, чем люди, в силу критических обстоятельств ведомые своими эмоциями и желающие от окружающих того же.

Помните, что в стрессовые времена эмоции заливают глаза кровью, и когда вокруг всё в эмоциональном огне, может закрадываться подлое сомнение в том, что сохранять спокойствие - неправильно, а вариант поддаться разрушительной по сути коллективной панике - единственно верный. Помните, что это абсолютно не так! Сохраняйте холодную голову, делайте мир вокруг себя лучше в меру своих возможностей здесь и сейчас, и сами сделайте выбор перед меняющимися условиями - захлестнёт ли вас волна обстоятельств и утащит на дно, или вы попробуете её обуздать.

Пару лет назад я заявил, что андеграундный фотожанр спальных районов мёртв. Мне понадобилось время, чтобы оценить произошедшее как бы со стороны, и результатом стал этот ретроспективный манифест о новой волне русской фотографии.

Сейчас уже трудно представить открытое пространство контакта без фотографий дворов, спальных районов и панелек — они разлетаются по сотням тематических пабликов и сохранёнок и крепко закрепили статус части интернет-культуры. Для понимания каркаса этого визуального направления стоит разобраться с его предметом — средой. Бетонное море хрущёвок и панелек не возникло из ниоткуда, и здесь незримая связь человека и архитектуры гораздо крепче, чем может показаться на первый взгляд. При наступлении советской власти в 1917 году была задача смести всё старое — и не только Маяковский сбрасывал с парохода современности классиков, но и власть искала новый архитектурный язык. Симбиоз возник неожиданный: родившийся в России конструктивизм и новая художественная школа во главе с Кандинским, Родченко и Малевичем рифмовалась с идеями французского архитектора Ле Корбюзье. Его мысль была весьма новаторской, а в своё время можно сказать и варварской — француз отметал в архитектуре декоративные элементы, предпочитая простые формы и минимум средств из бетона и стекла. Европеец сто лет назад грезил амбициозной идеей снести половину исторической части Парижа, построив на его месте кварталы по новым образцам. Франция к такому оказалась не готова, а вот в Советском Союзе, при её поисках новых образов и нового взгляда на среду, идеи Ле Корбюзье оказались заманчивыми. Тот даже приезжал в Москву и кидался громкими лозунгами снести на этот раз центр столицы под архитектуру нового века. К счастью, эти планы так же не воплотились в жизнь (хотя, по проекту француза в Москве успели построить здание на Мясницкой), но сама идея простых форм определила всю нашу массовую архитектуру на полвека вперёд.
Что же было дальше после революции? Гражданская война, первая мировая война, вторая мировая война, голодные послевоенные годы — за этот период погибли десятки миллионов людей, и страна хоть и оказалась разрушена, но выстояла. Для понимания будет крайне любопытным пример: в Великую Отечественную войну был полностью разрушен город Сталинград (ныне Волгоград) и на его восстановление было выделено средств примерно столько же, сколько на строительство всего комплекса МГУ на Воробьёвых горах в Москве. После смерти Сталина к власти пришёл Хрущёв, и как бы того ни ругали и не считали безграмотным колхозником (закрепившим этот фольклорный образ на заветной выставке авангардистов), но именно он переменил вектор огромных бюджетов из дорогущей архитектуры в архитектуру функциональную, и потоки денег стали течь не в красоту, а в удобство для простых людей. Именно при нём миллионы граждан совершенно бесплатно переехали из разваливающихся бараков в новые квартиры. И пусть тесные, но зато с водопроводом, отоплением, газом и электричеством — для большинства людей, переживших войну, такое было чудом (уверен, у многих из вас есть бабушки и дедушки, кто застал то время, а то и сам получил опыт переселения).
Спроектированные не кем-нибудь, а Виталием Лагутенко, дедушкой того самого Ильи Лагутенко из Мумий Тролль, пятиэтажки возводились лишь на ближайшие 25 лет, далее их планировалось снести под современные и модернизированные дома. Переселение в новые дома стало настолько массовым, что уже в своё время шутили, мол, можно заблудиться в свой ли дом ты идёшь, ведь по всей стране возвели десятки миллионов квадратных метров типовых хрущёвок, эволюционировавших в дальнейшем в вытянутые многоэтажки. Визуальный код современного фото-жанра зародился именно в ту пору, вызрев в девяностые и нулевые в конфликт — мы жаждали нового, но ходили в гости в те же хрущёвки; в тех же девятиэтажках ездили в тех же лифтах с обивкой из лакированного пластика под дерево; дышали теми же лестничными пролётами, пропахшими мусоропроводом; топтались у всё тех же подъездов и дворов. Огромную часть среды мы стали избегать и даже стыдиться, игнорируя её как фоновый шум. Но подсознание подсказывало, что долго так продолжаться не могло. Эпоха, породившая эту среду, уже закончилась, но мы в этой среде всё ещё живём — и именно этот дуализм стал главной причиной появления андеграундного жанра новой русской фотографии.

Я начал снимать в подобном ключе почти 10 лет назад, в 2012 году и уже спустя два года, окрепнув в своих творческих силах, создал Не стойте у края платформы — самый первый авторский фото-паблик подобной тематики, чего до меня не делал никто. В последующие годы мне было приятно получать обратную связь от множества авторов, говоривших, как моё видение повлияло на них, а то и вовсе сподвигло впервые взять в руки камеру. В начале десятых годов возникали точечные попытки ответить на вопрос о самоидентификации, актуальной для всего поколения девяностых. Именно наше поколение оказалось в странном положении, физически существуя в среде из Советского Союза со всеми её хрущёвками и панельками, но при этом достаточно дистанцировавшись от эпохи турбо-капитализма девяностых с их архетипичными попытками порвать со своими корнями. Вся культура в ту пору существовала по гипертрофированным западным лекалам: не просто так самыми популярными хитами были такие маркеры времени как песни Кармэн с их глянцевыми грёзами о Сан-Франциско и Лондоне; и одиозная Комбинация с гремящими строчками "Ну где ж ты, принц мой заграничный? Приходи поскорей, я жду тебя". Бессознательный взгляд нового молодого поколения в начале десятых проецировал назревавший конфликт идентификации. Сдетонировав с политическими ветрами, пришлось лицом к лицу встретить этот культурный вызов в период вокруг 2014 года — хорошо это или плохо, но именно после крымской весны произошёл важнейший толчок для русской культуры, обозначив некий водораздел, придав этим интуитивным поискам вполне чёткие очертания, отразившиеся от музыки и кино до литературы и моды. Произошло главное — оглянувшись и метавшись куда угодно вокруг, удалось наконец остановиться и заглянуть в себя. И "Платформа" — это тот самый взгляд внутрь с визуальной стороны. Избавившись от разных иллюзий, поколение осознало простую вещь: среда вокруг нас уже вплелась в нашу ДНК, и лучшее, что мы можем сделать — полюбить её и принять. Именно трансляция этой простой истины и стала причиной успеха этого фототечения, закрыв этот так долго назревавший вопрос о нашем месте в среде и эпохе.

Как только задачи культурной самоидентификации и внутреннего примирения со средой разрешились, вопрос визуальной иллюстрации стал закрыт. Задача оказалась полностью выполнена и после её выполнения функция жанра стала сугубо декоративной — пробежав дистанцию до финиша, можно будет только бессмысленно ходить по ней снова и снова. Я мог бы снимать в этом направлении и дальше. Убеждён, со временем уровень моих снимков только бы рос, но внутреннее противоречие не позволило тратить время на уже закрытый бессознательный поиск ответов. Ярче остальных за последние года два-три блеснул лишь киберпанк-симбиоз удушающих монструозных путинских человейников с технологическим прогрессом, но и здесь по своей глубинной сути всё упёрлось в ту же самую задачу. И хоть течение новой волны не стоит на месте в своей внешней форме, но оно уже несколько лет пребывает в кризисе и стагнации по своей философской сути, находясь в ожидании новых глобальных задач. Каких именно — вопрос открытый, и именно тот кто первым ухватит этот вопрос за хвост и начнёт его исследовать — тот и окажется на гребне волны уже новых течений.